Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности 100 территория, изначально заселенная разными по происхождению и языку группами, уже в V тыс. до н. э. представляла собой, по-видимому, единое культурное пространство. Ее жителей объединяли не только хозяйствен- ные и культурные связи, но и общие религиозные представления. Форми- рование и становление городов, переход большей части населения к город- ской жизни должны были сопровождаться важными изменениями и в этой сфере . До III тыс. до н. э. божественность, если принять гипотезу Т. Якобсена, «воспринималась как духовная сущность явлений, внутрисущная воля и сила, выделяющая их существование и процветание в характерных для этих явлений формах и способах» (Якобсен 1995). Все, что существовало и имело свою фор- му, имело божественную природу и было проявлением божественности . Жизнь человеческого коллектива изначально воспринималась, вероятно, как явление такого же порядка, т. е. как проявление божественности в форме человеческо- го социума. В наиболее ранних изображениях боги лишены антропоморфных черт (Якобсен 1995: 25), объектами культовых и ритуальных действий являлись предметы, воспроизводившие или символизировавшие явление или сферу жиз- ни общества. Позднее многие культовые объекты такого рода рассматривались как эмблемы того или иного божества . Серьезные изменения в этой сфере впервые становятся заметными, когда начинается строительство отдельных от резидентных зон культовых соору- жений, т. е. в начале V тыс. до н. э. В IV тыс. до н. э. появляются первые антропоморфные изображения божества, правда, очень редкие, а с началом III тыс. до н. э. антропоморфные черты в изображениях богов становятся пре­ обладающими. Именно в это время по мере становления и развития городов в общественном сознании укрепляется представление о божестве как органи- заторе и управителе, распоряжающемся судьбами города и горожан. Город- ская администрация, управляя городским хозяйством, фактически занимала место представителя божества или посредника между божеством и горожа- нами, формируя в массовом сознании представление и о внешнем воплощении Т. Якобсен предложил три религиозные метафоры, с помощью которых можно представить, как боги воспринимались и изображались на протяжении трех тысяч лет существования месопотамской цивилизации: 1) боги как «жизненный порыв», как духовная сущность явлений (до III тыс. до н. э.); 2) боги как правители (III тыс. до н. э.); 3) боги как родители, заботящиеся об индивидуальном почитателе и его поведении подобно тому, как поступают родители со своими детьми (II тыс. до н. э.) (Якобсен 1995). «Слово нанна имеет значение луна. Но одновременно это имя бога луны, а узину — богиня зер- на — есть и зерно, которое земледелец бросает в борозду, и зеленый побег, стоящий в поле подобно прекрасной юной девушке» (Якобсен 1995: 16). «Обусловленные ситуативно, лишенные человеческих черт образы изначальны, т. е. принадлежат раннему периоду и сохраняются довольно долго. <…> в критические моменты общественной жизни, когда было необходимо присутствие богов, прибегали именно к их старым формам — эмблемам. Они следовали вместе с армией и выставлялись как залог нерушимости, свидетели и гаранты при принесе- нии клятвы» (Якобсен 1995: 25).