Актуальные вопросы тюркологических исследований

XXXV Kononov Memorial Lectures 40 понятий «временная форма» и «категория времени», но и о движении научной мысли вперед, как представляется, по совершенно правильно- му пути. За словами Ю. С. Маслова просматривается предположение о том, что для адекватной трактовки значений перфекта в настоящем, прошлом и будущем требуется не одна, а три точки ориентации. Как пишет Н. А. Сыромятников, «момент речи мог бы быть един- ственным критерием лишь для языков с тремя временами — настоя- щим, прошедшим и будущим. А для тех языков, в которых времен боль- ше <…> таким критерием является временное отношение между теми действиями, о которых идет речь» [17: 17]. Н. А.Сыромятников цити- рует позицию Н. С. Поспелова, по мнению которого «ориентировка» принципов истолкования языковой категории времени на момент речи порочна с точки зрения общей теории языка [17: 17], с чем авторы на- стоящей статьи не могут не согласиться. Современное теоретическое языкознание, разделяющее идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ (1845–1919), не может соглашаться с право- мерностью соотнесения принципов истолкования языковой категории времени на момент речи, поскольку языковая система является иде- альной, представляет собой знание, совокупность абстрактных обра- зов, приспособленную для коммуникации часть мышления [2: 81, 183, 209–235]. Таким образом, и «момент», «моменты» или, точнее сказать, ориентиры, с которыми темпорально ассоциированы образы действий в составе значений временных форм, являются не моментами речи, а абстрактными образами, отражениями реальных моментов или, может быть, правильнее — периодов. Предпосылкой популярности «момента речи» в устоявшихся истол- кованиях категории времени на уровне обыденного мышления стало иг- норирование фундаментального открытия Бодуэна де Куртенэ в конце XIX в. — разграничения понятий «язык» (по Л. В. Щербе «языковая система») и «речь», согласно которому язык представляет собой знание, «оязыковленную» (Бодуэн де Куртенэ), приспособленную для коммуни- кации часть мышления, в то время как речь представляет собой знак или линейную цепочку знаков, выступающих в функции репрезентантов как языковых значений, так и какого-либо сообщаемого мыслительного со- держания, т. е. смысла [16: 51–53]. При рассмотрении категории времени представляется необходимым обратиться к самому понятию «время». Время как философское поня-