Актуальные вопросы тюркологических исследований

XXXV Kononov Memorial Lectures 168 за своего старого знакомого, когда ей еще не было двадцати лет, и ро- дила четырех детей. К тому же она заведует своим магазинчиком раз- личных товаров, которые привозит из Бишкека, а раньше она работала учителем, как успел заметить Есимбек. Казалось бы, она вписывается в идеальную картину того мира, в котором она живет. Но за всей этой «идеальностью» скрываются определенные проблемы: мужа уволили с работы, он начал пить, денег стало не хватать, нужно заниматься вос- питанием детей и искать хорошую квартиру в спокойном районе, вы- полнять дела по дому и работать. И все эти тяготы не могут не терзать Гульсим. Она во всем сомневается и не совсем уверена в своих решени- ях и даже в любви: «Жүргенде қатал тұрмыс илеуінде, Білмеймін, сүйдім бе мен, сүймедім бе» [3: 10] («В суровости жизни, Я не знаю, влюбилась я или нет»). Старушку из рассказа «Моя деревня» писательница описывает сле- дующим образом: «Саусақтары жуан, икемге көнбейтін тарамыс. Өмір бойы қара жұмыс істегені, аянбай істегені көрініп тұр. Суалған жанарымен қара жолға демін ішіне тартып телміреді» [4: 9]. («Ее пальцы толстые, сухожилия выпирают. Очевидно, что она всю жизнь выполняла черную работу, не жалея своих сил. Потухшим взгля- дом и тяжело дыша она глядела на большую дорогу»). Даже исходя из этого незначительного описания, можно представить работящую, трудолюбивую, сильную и непоколебимую женщину — именно этот образ сложился в казахском обществе. Он (образ) суще- ствовал давно и лишь сильнее укрепился в сознании приверженцев тра- диционных ценностей. Они считают, что женщина должна разрываться между работой и семьей, при этом семья должна быть на первом месте. Тот традиционный образ жизни, которая вела эта безымянная старушка, что только говорит о собирательности ее образа, не сделал ее счастли- вой и превратил ее жизнь в череду серых будней. А вот о героине рассказа «Бабушка» читатель знает только прису- щую ей особенность: «— Қайда барасың? —Әжесінің дауысы зілді шықты. Ешқашан дау- ыс көтермейтін ол айқайды ауыр зілмен ауыстыра білетін». [4: 15] («—Куда идешь? — Голос бабушки был хриплым. Не повышая голо- са, она могла заменить крик на резкий упрек.»)