В. Г. Гузев. Избранное

502 В. Г. Гузев. Избранное: К 80-летию Два обстоятельства: 1) продемонстрированное Д. Н.Соколовым пол- ное совпадение древнетюркских рунических знаков с тюркскими там- гами и 2) как будет показано ниже, не вызывающее сомнения наличие в ДТРП некоторого количества исконно тюркских рисуночных знаков, которые вполне могли возникнуть и изначально функционировать в ка- честве тамг задолго до VI–VII вв., — делают тамговую версию важной составной частью гипотезы об автохтонном происхождении ДТРП. Из всего сказанного выше следует, что попытки решать проблему происхождения ДТРП, оставаясь исключительно в кругу фактов из сфе- ры внешней формы письма, едва ли имеют перспективу. Хотя, разумеет- ся, исследователь не может игнорировать наличие в репертуаре знаков таких графем, которые, судя по тем или иным признакам, могли возник- нуть и выполнять коммуникативную функцию на семасиографических этапах формирования национального знакового фонда. На тезис о бесперспективности попыток решить проблему проис- хождения письменности с опорой на ее внешнюю форму можно воз- разить — бывает же и простое прямое заимствование письма, и в таких случаях разные языки обслуживаются не только похожими, но и попро- сту одними и теми же знаками. Однако, размышляя о подобных случа- ях, необходимо иметь в виду одно очень важное обстоятельство: как свидетельствует история письменностей и общая теория письма, чужая письменная система заимствуется вместе с ее внутренним устройством [Гельб, 1982: 34, 317, 318–319]. Для тюркской рунологии это означает, что если бы древние тюрки заимствовали согдийское курсивное письмо, которое характеризуется иранистами как алфавитное [Лившиц, 1978: 84–91; Лившиц–Хромов, 1981: 347–514], то было бы невозможно объяснить, почему тюркская руника обладает явными признаками предписьменного состояния (от- меченное тамговое начертание знаков, наличие пиктограмм) и освещав- шимися в печати указаниями на слоговое устройство письма. (Поми- мо цитируемых публикаций авторов настоящей работы см., например, [Johanson, 1994: 84, 93].) Яркий пример плачевного последствия другого (уже упомянутого) научного предрассудка — априорного восприятия изучаемого письма как алфавитного — приводит И. М. Дьяконов: «Если до Э. Х. Хинкса исследователи находили в ассиро-вавилонском письме по семи знаков, передававших один и тот же согласный (что нелепо), то Хинкс показал, что знаков для одних согласных в этом письме нет вовсе, зато есть зна- ки типа Г, СГ, ГС и СГС, так что «семь разных знаков» для одного со- гласного оказались знаками, передающими совершенно разные после-