проект РФФИ №10-06-00540-а 2010-2011 гг.
Шейх Мухаммад ‘Аййад ат-Тантави (1810-1861):
профессор Восточного факультета Санкт-Петербургского университета

Экзотическим цветком промелькнула
эта жизнь в старой России…

Академик И.Ю.Крачковский

Востоковедение в Санкт-Петербурге и в целом в России на начальном этапе его развития в XVIII-XIX вв. было широко представлено именами выдающихся ученых своего времени – уроженцев Европы и Востока. 1

Большую роль в ближневосточных исследованиях того времени сыграли выходцы с Ближнего Востока, среди которых особое место, безусловно, занимал Мирза Казембек (1802-1870) – «родом персиянин, в мусульманстве – Мухаммад Али», а в христианстве – Александр Константинович, ставший первым деканом созданного в 1855 г. Факультета восточных языков (ФВЯ).

Трудно также переоценить вклад, который внес в развитие петербургской арабистики в XIX в. Мухаммад Аййад ат-Тантави 2 (1810-1861) – замечательная фигура в истории отечественной науки и университетского образования, сыгравшая важную роль в диалоге культур народов России, Европы и мусульманского Востока в Новое время.


«Ученый шейх с берегов Нила и Невы».
Шейх Тантави родился в 1810 г. в маленькой деревушке на севере Египта, близ города Танта. В 1830-х гг. еще совсем молодым человеком он «славился в Каире как один из ученейших профессоров при тамошней Эльазгарской мечети и отличнейший знаток отечественного языка и литературы. По Европе славу о нем разнесли ученики его Френель, Вейль и др., от которых он, в свою очередь, выучился французскому» 3 . Благодаря своей широкой известности в Египте и Европе, Тантави был приглашен в 1839 г. в Россию по рекомендации проф. К.Френа и в 1840 г. начал вести курс арабского языка в Учебном отделении при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. В 1847 г. он сменил в Санкт-Петербургском университете вышедшего в отставку О.И.Сенковского (известен в истории русской литературы как Барон Брамбеус) и с 1848 г. стал преподавать на кафедре арабского языка.4

В августе 1840 г. в «С.-Петербургских ведомостях» вышла статья ученика О.И.Сенковского, нумизмата и археолога П.С.Савельева, где он описывал Шейха Тантави: «…красивый мужчина в восточном костюме, в белой чалме, с черной как смоль бородою, с живыми полными огня глазами и умным выражением лица, загорелого… не на нашем бледном солнце севера… выступающий гордой поступью по плитам светлой стороны Невского проспекта…»5 .

К сожалению, уже в первые годы основания ФВЯ Тантави был безнадежно болен. По официальным документам, с 1855 г. он «страдал параличом нижних конечностей…». Ученый медленно угасал: его последняя статья была датирована 28 марта 1855 г. Последний раз профессор М.А.Тантави присутствовал на заседании только что открытого факультета 10 сентября 1855 г., но еще шесть лет до 29 (?) октября 1861 г. вел тяжелую борьбу с болезнью, которая кончилась гангреной…6 .

Спустя два десятка лет на «татарском» кладбище у Волковой деревни появилась могила с памятником, на котором была надпись на двух языках – арабском и русском. Русский текст гласил: «Ординарный профессор С.-Петербургского университета статский советник Шейх Мухаммед Айяд Тантави. Скончался 27 октября 1861 г. на 50-м году жизни».


Жизнь и творчество Шейха ат-Тантави первым тщательно исследовал выдающийся отечественный востоковед академик И.Ю.Крачковский. В университетской библиотеке «у светлоясеневых шкафов, – вспоминал И.Ю.Крачковский, – я впервые ощутил настоящего Тантави, я узнал, что наполняло его жизнь и в Каире, и в Петербурге, над исписанными им страницами я понял, может быть, никому неведомую, кроме этих листов, тяжелую трагедию последних лет его существования…»7.

Важный этап в знакомстве И.Ю.Крачковского с наследием Тантави открылся, когда «с пробуждением интереса к своей старине, про Тантави стали вспоминать его земляки. Заметки о нем начали с 1924 г. появляться в Известиях Арабской академии в Дамаске и в каирских журналах. «Я видел, – писал И.Ю.Крачковский, – что родина Тантави далеко не располагает тем материалом, который накопился у меня, и с радостью принял участие в арабской прессе, оживляя образ, одинаково близкий и для нас, и для арабов»… «И Европа начинала интересоваться оригинальным петербургским профессором. Редактор оправившегося после мировой войны известного международного издания «Энциклопедия ислама» в 1924 г. попросил меня дать статью о Тантави. Суммируя результаты почти 10-летней работы, я отчетливо почувствовал веление какого-то внутреннего голоса, который настоятельно внушал, что теперь я должен написать о Тантави книгу…»8.


Коллекция рукописей ат-Тантави в Восточном отделе Научной библиотеки СПбГУ 156 единиц хранения, содержащих более трехсот списков различных сочинений.0 В университетскую библиотеку, писал И.Ю.Крачковский, перешла коллекция Тантави из «около полутораста томов…». Среди них попадались «никому неведомые сочинения самого Тантави, начиная с юношеских лет, переписанные им сочинения других авторов, рукописи с его пометками, поправками и приписками… Постепенно, шаг за шагом, обрисовывался «круг» учения и чтения современников Тантави, его собственные интересы, далеко выходящие за пределы этого «круга», его первоначальные, робкие еще попытки сбора материалов, отвечающих на запросы европейских учеников и друзей… Одни рукописи он приобретал еще питомцем, а затем и преподавателем аль-Азхара… над другими проводил невольный досуг в длительном карантине Смирны или Стамбула во время путешествия в Россию, третьи переносили его на родину с далекой чужбины, где он кончил свою жизнь…»10.

Среди рукописей Тантави – классические сочинения по богословию, таухиду и хадисам, по истории пророков и святынь, мистицизму/суфизму, медицине и космологии, этике и стилистике (среди авторов – классики средневековой арабской культуры: Ибн Араби, Ибн Кутайба, ал-Бусири, аш-Шаарани, аш-Шурунбабили, ал-Йамани, ат-Тарабулуси) и, конечно, по языкознанию, в т.ч. по египетскому диалекту арабского языка (ал-Ансари, ал-Магриби, ал-Фаси и др.).

Именно рукописи помогли И.Ю.Крачковскому узнать и эпилог жизни Тантави. В конце «работы над Тантави» Крачковский получил в университетской библиотеке ворох листов, судя по всему, заметок больного Тантави, материалов по риторике, лексике, грамматике, пословиц на египетском диалекте и т.п. «Перо или калам не слушались его; больная рука старалась выводить арабскую или русскую букву, «но вместо этого вдруг судорожно дергалась и какая-то фантастическая изломанная черта пробегала чуть не по всей странице…»11.


Описание России – важный раздел творчества Тантави. К сожалению, значительная часть этого уникального материала относится уже к периоду жизни, отмеченному болезнью ученого. Среди обнаруженных И.Ю.Крачковским записей Тантави – оды, заметки и хронограммы, посвященные официальным церемониям и жизни царской семьи: ода в честь Николая I и Александры (1852); хронограмма 25-летия коронования императора Николая I (1851) и хронограмма на кончину Николая I (1855); хронограмма восшествия на престол императора Александра II (1855) и т.п.

В 1924 г. И.Ю.Крачковский наткнулся в одном востоковедческом журнале на очередной список арабских рукописей в стамбульских библиотеках, опубликованный неким немецким арабистом, работавшим учителем в Стамбуле. Наряду с другими памятниками, хранившимися в мечети Риза-паши в Румели Хисар, там имелся автограф 1266/1850 г. сочинения «Подарок смышленым с сообщениями про страну Россию Шейха Мухаммада Аййада ат-Тантави», посвященного султану Абд ал-Маджиду.12

Это было «лучшее сочинение Шейха, – утверждал И.Ю.Крачковский, – очень близкое нам, живо отражающее его наблюдательную, отзывчивую ко всем явлениям натуру, его острый взгляд, тонкий, добродушный юмор». В своем сочинении Шейх обстоятельно описывал путешествие из Каира в Петербург, вспоминая и поездку на родину в 1844 г., подробно говорил о своих впечатлениях о России и русских за десятилетнее пребывание здесь, о поездках на каникулах в Прибалтику и в Финляндию. Для земляков он детально излагал историю России в новое время и рисовал топографию Петербурга в его эпоху. Все это сопровождалось «живыми и яркими черточками, которые и теперь бесценны для нас…»

Осенью 1928 г. И.Ю.Крачковский получил от одного из своих учеников – А.Я.Борисова, скончавшегося в 1942 г. в блокадном Ленинграде, рукопись в картонном переплете, приобретенную у букиниста на Литейном (пр. Володарского). Знакомый почерк указывал на выполненный в конце 1840-х гг. автограф того же сочинения Тантави, известного у нас как «Описание России» – явно черновой автограф с массой собственноручных поправок и дополнений автора.13

Крачковский отмечал, что неизвестное ранее путешествие египетского Шейха Тантави в Россию, написанное около 1850 г., может занять особое место среди сказаний иностранцев о государстве Российском, «наряду с бытовыми подробностями, оно богато материалом для исторической топографии Петербурга»14. Сочинение содержит общие сведения по географии и истории России, однако не меньшего внимания заслуживают личные культурологические наблюдения и заметки ученого, касающиеся повседневной жизни, религии, обычаев и нравов русских в середине XIX в.

Книга И.Ю.Крачковского, посвященная М.А.ат-Тантави, увидела свет в начале 1930 г.15, но «не всем почему-то понравилась…», правда, автора утешало, что «арабисты и арабы, а особенно земляки Шейха, ее оценили и нашли для нее теплое слово»16.

Ни французские работы Тантави, «главным образом, по критике текста или по родному египетскому диалекту – первые в своем роде, ни его арабские сочинения, оставшиеся в рукописи, не получили сколько-нибудь широкой известности у нас. От родины его быстро отрезала и Крымская война, и неизлечимая болезнь; земляки про него забыли. Даже лучшее его литературное произведение – «Описание России» – осталось им не известным. И историк Университета [В.В.]Григорьев и позже историк [Восточного] факультета [академик В.В.]Бартольд были правы, когда говорили, что “преподавание знаменитого Шейха не оставило никаких следов в России: из него могли извлекать пользу не такого рода слушатели, каких встречал он у нас”. Но для лиц, хорошо подготовленных, с самостоятельными запросами, он был незаменимым наставником и быстро становился верным другом. Славу его принесли в Европу французские, немецкие и английские ученики из Египта; попав в Петербург, он привлек молодых ориенталистов из Гельсингфорса, как Френ и Сенковский привлекали из Москвы и Вильны».17 Его имя «осталось связанным навсегда с крупнейшим путешественником по Аравии Г.А.Валлином (1811-1852), а также учеником Валлина финским доцентом санскрита Абрагамом Германом Августом Чельгреном (1822-1856).18

Другом Тантави был И.Ф.Готвальд (1813-1897) – уроженец Ратибора (Силезия), выпускник Бреславльского университета (1836), сменивший Казембека на кафедре арабского и персидского языка в Казани (1849). Преподававший в Дерпте «все семитские», а также персидский языки И.Х.Фольк (J.Chr.M. Volck, 1835-1898?) на основе материалов Чельгрена, которому помогал Тантави, издал в 1866 г. в Лейпциге известное арабское грамматическое стихотворение Ибн Малика.19

«В науке имя Шейха Тантави не должно затеряться: если теперь мы не можем принять без оговорок даже вывод Григорьева о том, что его преподавание не оставило следов в России, вспоминая про роль Тантави в финском востоковедении, – подчеркивал И.Ю.Крачковский, – то неоценимой его заслугой перед второй родиной является тщательно и любовно составленное собрание восточных рукописей, которое перешло в библиотеку С.-Петербургского университета».20

«Рукописи открыли мне все картины этой житейской драмы, которая началась в маленькой египетской деревушке, развернулась в центрах арабской науки Танте и Каире, перешла в столицу России С.-Петербург и запечатлена могильной плитой на Волковом кладбище…»21.

Многим современникам, а также потомкам облик египетского шейха-профессора Санкт-Петербургского университета стал знаком по литографированному портрету конца 1853 г., выполненного рукой известного художника Мартынова и помещенного в «Альбом деятелей современной науки»: на восточном одеянии Шейха оригинально смотрелся орден Анны на шее. Сам ученый добродушно посмеивался над этим в своем двустишии:

«Поистине я видел чудо в Петербурге:
Там Шейх из мусульман прижимает к груди своей Анну…»22.

1В этой славной плеяде Георг-Яков Керр (1682–1740) – профессор из Лейпцига, служивший в России с 1732г.; Сильвестр де Саси (1758–1827), в 1818 г. избранный членом Санкт-Петербургской Академии наук; ученики последнего Франсуа Бернард Шармуа и Жан Франсуа Деманж были приглашены в Санкт-Петербург для преподавания восточных языков. В 1836 г. в Петербург переехал из Харькова и преподавал в Императорском университете Бернхард (Борис) Дорн (1805–1881) – уроженец Саксен-Кобурга, приват-доцент Лейпцигского университета. С 1807 г. в Казани, а с 1818 г. в Петербурге работал Христиан Мартин (Христиан Данилович) Френ (1782–1851) из университета Ростока. В 1840 г. Казанский университет закончил Вильгельм Францевич Диттель (1815–1848), преподававший в 40–е гг. и в Санкт-Петербургском университете. С 1822 г. в СПбУ преподавал выпускник Виленского университета О.И.Сенковский (барон Брамбеус). Из Финляндии в Петербург прибыли и работали там Георг Август Валлин (1811–1852) и его ученик Герман Август Чельгрен (1822–1856).

2Полное арабское имя шейха ат-Тантави: Мухаммад ибн Са‘д ибн Сулайман ‘Аййад ат-Тантави. В русской традиции он известен как «Шейх Тантави» или «Шейх Мухаммед Айяд Тантави». С точки зрения арабского языка слово «шейх» не является именем и, соответственно, не должно писаться с большой буквы, однако, учитывая сложившуюся в России традицию, подобное русифицированное написание имени этого одновременно арабского и русского ученого представляется правомерным. Подобным образом ат-Тантави назван и в официальных документах XIX в., и в надписи на надгробном памятнике на Волковом кладбище, и в книге, написанной о нем акад. И.Ю.Крачковским. С другой стороны, нет никаких оснований отрицать правомерность стандартного арабистического варианта написания его имени. В связи с этим в настоящем сборнике выбор варианта написания имени ат-Тантави оставлен на усмотрение авторов статей. (Прим. ред.).

3Цит. по: Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. М., 1973. С. 132.

4История отечественного востоковедения до середины XIX в. / ред. Г.Ф.Ким, П.М.Шаститко. М., 1990. С. 158. С учреждением Восточного факультета в 1855 г. в Петербургский университет на должность адъюнкта арабской словесности был переведен М.Т.Навроцкий (1823–1871), вскоре сменивший заболевшего Тантави. Как и другие преподаватели, шейх Тантави давал в своих лекциях по языку и литературе немало сведений и по истории арабского Востока и Османской империи [Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. С. 243–245].

5Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. (2 изд.) М.–Л., 1946. С. 100.

6Крачковский И.Ю. Очерки по истории русской арабистики. С. 132.

7Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 101.

8Там же, с. 103.

9Коллекция шейха Тантави – важная часть общего собрания арабских рукописей, превышающего тысячу наименований и объединяющего также поступавшие в разное время коллекции известных востоковедов, дипломатов, политиков XIX в., в т.ч. И.Диттеля, И.Ф.Готвальда, И.Н.Березина (1818–1896), А.О.Мухлинского (1808–1877), М.Т.Навроцкого, Н.И.Веселов-ского, В.Ф.Гиргаса (1835–1887), И.Ю.Крачковского (1883–1951), генерала Богуславского, министра народного просвещения Глазова, министра иностранных дел Франции Леона Гамбетта (1838–1882) и др.

10Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 103.

11Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 106.

12Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 103. В 1927 г. Крачковский получил копию стамбульской рукописи, которая, по его словам, была, видимо, снята турком, плохо знавшим арабский язык и не всегда удачно разбиравшим оригинал, особенно в «мудреных русских названиях». (В настоящее время эта «стамбульская» рукопись хранится в РНБ в Петербурге, Кр.49).

13Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 104. Рукопись, судя по инициалам I.N., вероятно, принадлежала Иринею Нофалю – уроженцу Триполи, преемнику Тантави по преподаванию в Учебном отделении восточных языков МИД. (В настоящее время эта рукопись-автограф хранится в РНБ СПб., Кр.47).

14Крачковский И.Ю. Очерки по истории русской арабистики. С. 235.

15Крачковский И.Ю. Шейх Тантави профессор С.-Петербургского университета (1810-1861). Л., 1929; переиздана в Избр. соч. Т.5. М.–Л., 1958, С. 229–299.

16Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 106.

17Крачковский И.Ю. Избр. соч. Т.5. С. 82–83.

18Крачковский И.Ю. Очерки по истории русской арабистики. С. 116. Во время своего путешествия по арабским странам в середине 1840–х гг. Г.-А.Валлин встретился с Шейхом Тантави, а также с петербургскими профессорами В.Ф.Диттелем и И.Н.Березиным [Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературы. С. 138].

19Крачковский И.Ю. Очерки по истории русской арабистики. С. 175.

20Крачковский И.Ю. Шейх Тантави, профессор Санкт-Петербургского университета (1810–1861) // Избр. соч. Т.5. С. 278.

21Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 106.

22Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. С. 101.