Актуальные вопросы тюркологических исследований

229 Actual Problems of Turkic Studies Золотая Орда имела несколько культурных центров. Одним из них был Северный Хорезм—низовья Сыр-Дарьи, сохраняющий еще былые тради- ции тюркской (караханидско-уйгурской) письменной культуры Средней Азии; другим таким же центром (уже в XII–XIII вв.) было низовье Волги— г. Сарай. А с XIV в. появляется новый очаг — Египет [2. С. 16]. А.Н. Са- мойлович относит язык памятника к первому периоду единого среднеа- зиатско-турецкого литературного языка, но в то же время указывает, что в язык произведения проникли кыпчакские элементы. «Предварительно мое мнение сводится к тому, что язык его, с преобладанием в фонетике черт северо-восточной группы турецких языков (конечное γ и d вместо j) и с особой близостью в отношении словаря к языку первого периода, все же обнаруживает некоторую связь с языком второго (кыпчакско-огузского) периода [3. С. 49]. По этому поводу Э.Н. Наджип написал: «На территории современного Египта нашел свое дальнейшее развитие золотоордынский смешанный кыпчакско-огузский письменный язык» [2. С. 16]. Э.И. Фазылов рассматривает памятники, созданные в XIV столетии на территории Золотой Орды как источник для исследования развития уз- бекского языка. По поводу этого он говорит, что «один из важных источ- ников чагатайской (староузбекской) литературы непосредственно связан с хорезмийской эпохой, по отношению к которой и употребляется термин «староузбекский» [1. С. 16]. По мнению тюрколога В.М. Насилова, «произ- ведение Рабгузи представляет собой перевод с персидского на тюркский диалект, который сохраняя литературную традицию караханидских па- мятников, сложился в огузско-кыпчакской этнической среде в хорезмском монголо-золотоордынском ханстве» [3. С. 49]. В процессе изучения тюркских письменных памятников большая роль отводится исследованию лексики этих произведений. Сейчас появилось много работ, в которых ставится вопрос об отношении языка памятников древне- и старотатарской письменности, в частности лексики, к современной лексике конкретного тюркского языка. Надо сказать, что ни фонетика, ни морфология, ни синтаксис не могут дать столь достоверные сведения об исторических взаимодействиях тюркских языков между собой в различные эпохи и на разных территориях, сколько может дать лексика. В данной статье мы ставим задачу рассмотреть определенный объем именной части (имя существительное, имя прилагательное) лексики текста «Сказание о пророке Лоте» «Кыссас ал-анбия», их насчитано около 300 (из них 40 — имена собственные). В данной статье будет рассмотрена та часть лексики, которая сохранена и используется по сей день в современном татарском языке. Материалом для изучения послужил текст, представленный С.Е. Маловым (1951).