В. Г. Гузев. Избранное

279 К вопросу о «категории лица» в тюркской морфологии и с которым связывается также все многообразие глагольных показате- лей лица и числа 1 . Характерной особенностью сложившихся в тюркском языкознании представлении о «категории лица» и о личных аффиксах является при- знание их в первую очередь атрибутами глагола, связывание их с поняти- ями «сказуемость» и «глагольность» («вербальность»), в чем, возможно, сказалось влияние традиционной для отечественного языкознания вербо- центрической концепции предложения 2 . При этом личные формы глагола в соответствии со сложившейся в индоевропейском языкознании тради- цией нередко обозначаются термином «финитная форма» 3 , что предпола- гает отнесенность обоих терминов к одному и тому же понятию. Если грамматическая категория признается объективно существу- ющей подсистемой языка, то главным в ее грамматической структуре предстает то значение (или значения), которое объединяет разные формы в один ряд и обеспечивает выполнение ими одинаковых или родствен- ных коммуникативных функций, т. е. к а т е г о р и а л ь н о е з н ач е н и е . С этой точки зрения, категория лица — это ряд форм, объединяемых од - н о р од ными значениями, указывающими: 1) на говорящее лицо или лица, от имени которых говорящий осуществляет акт коммуникации, 2) на лицо или лица, к которым обращена речь, 3) на лицо или предмет (лица, предметы), находящиеся вне акта коммуникации. На основе этих однородных значении лица объединяются в один ряд личные местои- мения 4 . Но местоимения — лексемы, а не грамматические формы. Сле- довательно, и нет смысла утверждать, что они конституируют словоиз- менительную категорию. Однако вне всякого сомнения они составляют подсистему языка на лексическим уровне, и в этом плане вполне можно говорить о наличии в тюркских языках лексической категории лица. Но лицам и числам различаются формы трех тюркских словоиз- менительных категорий: 1) категории принадлежности 5 ; 2) именной 1 См.: Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (Глагол). Л., 1981.С. 23–40. 2 См.: Xраковский В. С. История вербоцентрической концепция предложения в русском языкознании // ВЯ. 1983. № 3. С. 110–117. 3 См., например: Насилов В. М. Язык тюркских памятников уйгурского письма XI–XV вв. М., 1974. С. 72–96. 4 Особые свойства и функциональные возмоности значения 3-го лица едва ли оправдывают вывод Э. Бенвениста: «„третье лицо” не есть лицо» (Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 262). 5 См.: Дмитриев Н. К. Категория принадлежности // ИСГТЯ. Ч. II. Морфоло- гия. М., 1956. С. 22–37; Севортян Э. В. Категория принадлежности. // ИСГТЯ. Ч. II. Морфология. М., 1956. С. 38–44; Иванов С. Н. К истолкованию категории